Алкоголизм и панкреонекроз
Миней Воробьев (имя и фамилия изменены) высок ростом, умеренно пузат, неумеренно хвастлив и болтлив. Однако этот 42-летний «парень» — водитель суперкласса и об автомобилях знает все. Или почти все. Поэтому личным водителем генеральной «директорши» московской медицинской «фирмы» был именно он.
Я как нарколог никогда его не лечил. Мы просто работали в одном коллективе. «День шофера» у Минея начинался вечером в пятницу и заканчивался последним опохмелением (наиболее достоверный симптом алкоголизма) в середине дня в воскресенье. Ведь в утром в понедельник ехать из родного Домодедова в центр Белокаменной. Вести шефа на работу.
За почти двухсуточный запой Миней принимал «на грудь» три литра водки (повышение толерантности к спиртному — симптом алкоголизма). Не «паленой», качественной, — личному водителю, который еще и в курсе всех дел и свежих сплетен «фирмы», платили очень хорошо.
Миней, конечно, не считал себя алкоголиком, хотя после бутылки водки приторная слащавость его речи неизменно сменялась свинцовой злобой на всех, включая «генеральную» благодетельницу (вербальная агрессия в опьянении — симптом алкоголизма)
Но зачем ему, такому умному, диагнозы каких-то очкастых докторишек с неизменными словами «алкоголизм» и рекомендациями «пить нужно бросать»? Ведь поменял Миней (каламбур) личное авто на новое, крутое и очень качественное, весьма удачно и без всяких там посторонних советов.
И ведь, кажется, тоже удачно поменял Миней старую жену на новую, молодую, аж и Санкт-Петербурга. С меньшим, так сказать, пробегом по дорогам России. Ну и духовность питерская тоже при ней, да и «кузов» новый. И вроде бы успешно импортировал молодую жену в почти Москву (в Домодедово). Все хорошо у Минея.
Да вот только через месяц дядя Коля, военный врач в отставке, пробормотал в свои седые усы, что, мол, «мы Минею тут на похороны собираем, алкогольный панкреонекроз, так уж вышло». Пришлось отдать печальный долг. А через пару секунд я все-таки поинтересовался:
-Когда же умер Миней?
-Да он не умер пока, но лежит в тяжелом состоянии весь трубках в реанимации, ну а хирурги говорят молодой жене, что точно скоро умрет. Ведь восемь из десяти у пьющих, по статистике, от панкреонекроза умирают. А мы вот заранее и собираем, чтобы потом долго не возиться. Кто дал денег, а кто и «завтра» пообещает.
С Минеем произошел типичный случай алкогольного панкреонекроза. На фоне «высокой толерантности» к спиртному (3 литра за два дня) даже в ходе короткого запоя с обильной жирной пищей (свадьба же была) поджелудочная приказала долго жить. Самоубилась, так сказать.
У пациента внезапно и впервые в жизни возникли интенсивные опоясывающие боли и повторная рвота не приносящая никакого облегчения.
«Системы» в хирургическом отделении не помогли, так как в этом случае поджелудочная железа выделяет ферменты не в кишечник, как положено. А переваривает себя и подлежащие ткани сама. Обрекая страдальца на «крестные муки» в реанимации.
Однако, несмотря на прогнозы хирургов, Воробьев выжил. Деньги на похороны не пригодились. На работе Миней «всем смертям назло» появился через четыре месяца.
Из «икряного» мужика он превратился в «тень отца Гамлета». Именно того, про которого говорят, что за «швабру может спрятаться». От предложенной кем-то копченой колбаски Миней с ужасом отшатнулся, закрывшись ланчбоксом с паровой котлеткой. Миней Воробьев теперь совсем не пьет. Хочет еще пожить.
А бывшая новая жена почему-то от Минея ушла. Но в город высокой культуры Санкт-Петербург так и не вернулась.
Бросайте пить, ребята!
Дмитрий Рахов, к.м.н., нарколог, психотерапевт
